Реклама в теме.
Пост:

Уже два дня прошло с того момента, как Дэвид все-таки соизволил позвонить. Он рассказывал про какую-то комиссию, потом про каких-то рекламодателей. Но о ней, о Рэй, он не спросил ничего. Не спросил, как ее дела. Не поинтересовался, не залетела ли она? После стольких бурных ночек это было бы естественно. Но нет. Его интересует только его глупая работа. И когда он уже поймет, что так продолжаться не может?
Блэк сидит на столе в кухне. Ооо, стол уже настолько расшатан от их любовных утех, что девушке кажется, что сейчас он под ней рухнет. В руках огромная картонная банка с мороженым. Знаете, бывают такие в кино? С помощью ложки это самое мороженое с большой скоростью поглощается. Ложка за ложкой, ложка за ложкой. А он не звонит. Чертов ублюдок.
Звонит телефон. Рэйчел, резко отодвигая в сторону опустошенную банку, шаркая тапочками летит к аппарату. Дэвид ,нет?
Нет конечно. Это мама. Спрашивает, как дела. Блэк говорит, что отвратительно и на этом разговор закончен. Они никогда не интересовались жизнью друг друга. Наверняка, блудная мамаша где-то на курортах с очередным "партнером по бизнесу", как она любит выражаться. Впрочем, Рэй все равно.
Идет обратно к столу, выкидывает пустую банку из-под лакомства и лениво моет ложку. С таким же усталым видом отправляется в кровать. Кровать расшатана ничуть не меньше, чем кухонный стол. Может, даже больше.
Подушка не кажется Блэк мягкой. Какая-то она непривычно твердая. А, ну да. Девушка никогда не спит на подушке - она засыпает, положив голову на грудь Дэвида.
Изведя себя чередою странный мыслей, засыпает. На твердой подушке. В гордом одиночестве. Она знает, что он скоро вернется. Знает, что пока она свободна, но не пользуется этим. Похоже, ее отношение к Слейтеру уже совсем не то, что было раньше. Наверное, это любовь.

Emily Beckett
могу исправиться и написать что-нибудь более подходящее, если нужно

Emily Beckett
подождем, конечно)

*реклама
будет в нужном разделе.
*пост
пост-жесть хд могут быть очепятки

- Ди, ты готова играть?
Улыбка. Да, она готова. Всегда. Игра – её жизнь, жизнь- игра.
Смотрит на блондинку, которая устроилась между ног парня, сидящего рядом. Светлые пышные волосы, идеальное кукольно личико, длинные хрупкие пальчики, которые уже пробрались под джинсы парня и складная фигурка – Стив умеет выбирать себя собачек, если говорить правильнее, сучек, которые начинают течь лишь при одном взгляде на них. Он любит держать их при себе на поводке от Svarovski.
Игрушка облизывает свои пухлые губки и смотрит на неё, намекая на то, что Диана тут лишняя.  Бэркер, самый дешевый молодёжный клуб, пропахший дорогой невинностью и бесплатным сексом и дешевые наркотики одно целое, ничего лишнего, а мнение шлюшек Тайлера её не волнует.
Девушка наклоняется над столиком, берёт пару разноцветных таблеток.
Синяя - на обед, красная – на ужин, зелёная – на то, чтобы «вставило».
- Не отвлекайся, детка, - Стив видит раздраженный взгляд своей «подруги». Друзья? Дружба в их среде носила несколько другое понятие. Друзья – либо те, кто друг друга ненавидят, но поддерживают общение только ради престижа, либо те, кто трахались. Между ними было второе. – Ну, так как насчёт пари?
Он нетерпеливо проводит ладонью по щеке Дианы, без смущения смотря в глаза девушки цвета стекла. Парню общение с подругой не мешает дёрнуть вторую девушку на себя и сразу залезть рукой под её коротенькое платьице.
- Выбирай, - коротко говорил Бэркер, наблюдая, как рука Тайлера скользит в тело незнакомки. Больше нет того возбуждения, как было в начале, всё забылось, всё приелось. Поэтому они, наверное, и придумали эту игру. Игру на людей, на секс, на деньги, которые доставались просто так избалованным деткам вроде них.
- Вон.. Видишь того парня, -  он указывает на молодого человека возле барной стойки, который не торопя пьёт мартини. Незнакомец отличается от всех тут, видно новенький.
Тут не нужно одевать дорогую одежду, чтобы понять, кто элита, а кто дешевые шлюхи.
А этот видно этого не знал.
Свежая кровь.
- Хм, папенькин сынок. С таким будет просто, - Ди улыбается, всё так же смотря на новую подружку Стива, и то, как она заходиться в оргазме от его движений.
- Тебе просто надо развести его на коктейль, не больше, - Тайлер как-то криво улыбается, что заставляет скривиться его собеседницу. Что-то не так, он что-то знает, чего не знает Бэркер. Обычно они спорили на то, чтобы она развела кого-то на секс, а в этом случае обычный коктейль. Это будет проще, чем кажется, тем более, всегда было приятно ломать самодовольствие Тайлер.
Ди не отвечает и направляется к своей жертве. Слишком просто…
- Привет, - парень удивлённо смотрит  на незнакомку, а его взгляд скользит ниже, по телу девушки.
Ещё одно правило: чем больше доступа к телу, тем лучше. – Не угостишь?
Незнакомец наконец-то смотрит Бэркет в лицо и жестоко усмехается.
- Не пройдёт, - отворачивается, продолжая попивать мартини.
Самоудовлетворение собственных животных потребностей – главное счастье…
- Извини, ты меня не понял, - наверное, Ди впервые за многие годы растерялась, после разозлилась, после возненавидела незнакомца.  Неужели Тайлер оказался прав и всё не так легко? – Просто коктейль.
Неважно, какой ценой добиваться цели…
- Слушай, сколько стоит твой час? Я заплачу и ты наконец-то отъ*бёшься от меня, - он недовольно смотрит на Бэркер и вытаскивает из кармана куртки пару зелёных купюр.
Он подумал, что она шлюха. Больная пощёчина самой Диане.  Ногти впиваются в ладонь с силой, а взгляд наполняется лютой ненавистью. Неужели она похожа на дешевую проститутку?
- Я сейчас вернусь, - Бэркер направляется в туалет, чтобы хорошенько  обдумать ситуацию. Мог бы Тайлер подстроить всю эту ситуацию и остаться в выигрыше? Скорее всего нет, он не знал, что сама Диана сюда придёт.
Ди опирается ладонями на холодную раковину и смотрит на своё отражение. Золотистые волосы спадающие на плечи, наивные широко распахнутые глаза – наследница миллионного состояние одной из самых влиятельных семей в городе – шлюха, наркоманка и просто хорошая девочка, которая не отказывается от сомнительного удовольствия.
Кого-то трахают в туалетной кабинке и это любовь…
- Привет,- рядом возникает брюнетка, она облокачивается на соседнюю раковину и складывает руки на груди, широко и дерзко улыбается.
Как неприятно видеть собственное отражение в реальности…
- О, Слэйтер, давай только не  сегодня, я слишком устала, - Ди улыбается и смотрит на знакомую ей девушку, на ту, которую она ненавидит, ту, которую бы хотела убить, дабы избежать её общества, ту, которая была её отражение в реальность и ту, которую она хотела больше всех. Одержимость - обычное явление.
- Бл*, Бэркерами издали воняет, - с отвращение закрывает свой нос и в ожидании смотрит на свою собеседницу.
- Не пошла бы ты, я сказала не в настроение, - Ди разворачивается, чтобы уйти. Да, пусть сегодня она проиграла этой сучке, но ей уже как-то всё-равно.
Слишком просто…
Секунда и Диана вскрикивает от острой боли в затылке, не устояв, приземляется на грязный кафель. Каждое движение причиняет неимоверную боль, поэтому глаза открывает блондинка лишь через десять секунд, чувствуя, как позади Слэйтер дёргает её за волосы.
- С*ка, отпусти! – Бэркер пытается поцарапать Ребекку, но та лишь отмахивается и отвешивает звонкую пощёчину.
Сколько же длятся эти отношения между Бэркерами и Слэйтерами? Да давно, вот только это не мешает их отпрыскам любить, ненавидеть, трахаться и курить травку вместе. Тайком, конечно же…
- Тварь, - Бекки отпускает волосы своей заклятой подруги и толкает ту в спину, что девушка встаёт на колени перед ней. – Не смей больше приближаться к моему брату, слышишь?
Ди широко улыбается, слизывая солоноватую кровь из уголка губы, всё так же стоит на коленях перед Ребеккой.
Унижение как часть удовольствия…
- Ах ,это твой братец! А я то думаю, почему такой отмороженный, - тихо и зло шепчет Ди. Приходит понимание, Стив знал, что это отпрыск Слэйтеров,  знал, что Ребекка тут. Знал, что это произойдёт! Ведь это не впервой…
Брюнетка присаживается на одно колено рядом с «подругой» и смотрит ей в глаза с презрением.
- Я всё сказала, береги свой прекрасный рот для более нужного занятия, - она проводит тыльной стороной руки по щеке Дианы.
Слэйтер выходит и только после Бэркер поднимается на ноги.
Всё это в порядке вещей. Аминь.

Утро...Тихий звон будильника на мобильном говорит о том, что пора уходить. А как по другому? Поворачивая голову, парень видит рядом с собой блондинку: её волосы разметались по подушке, покрывало чуть прикрывает оголенное тело. Хороший вечер, хорошая ночь...но, все таки, он не готов к тому, чтобы встать утром, приготовить завтрак и сказать: -Дорогая, я люблю тебя, и мы каждый день вот так будем просыпаться  вместе. Потом у нас появятся дети и мы будем жить долго и счастливо.
Нет, Дэвид не таков, чтобы мечтать о том дне, когда какая-нибудь фифа охомутает его, заставивив сидеть на коротком привязе. Поэтому, Слэйтер тихо встает и, одевшись, бесшумно покидает квартиру, так по английски, так по-своему. Взгляд на часы - 5 утра. В этот раз рановато, но главное, что не поздно.
Это уже похоже на привычку. Сколько раз за эту неделю ты, парень, вот так попрощался? два, три? Как это некрасиво, ай яй яй, Дэв. Улыбаясь своим мыслям, парень выходит на улицу, беря такси. Сейчас он направится домой и, как почти каждое утро, спокойно выспится в своей постели для того, чтобы вечром вновь выйти на "охоту", вновь найти "любовь всей жизни", задурив голову очередной малолетке или наивной девице, добиться своего, заваливая жертву комплиментами....и вновь уйти.
Сидя в такси, Слэйтер задумывется о том, что чуть поменяло его жизн: Рейчел. И не просто девушка, а девушка из семьи, которая чуть ли не кровный враг Слэтерам. Ирония, ирония...Ты правишь балом.
Он вспоминает ночи, а их было пару штук!,проведенные с девушкой и понимает, что ещё вернется, как бы парадоксально это не звучало. Что-то тянет, не отпускает  его, словно магнит. Возможно, что это то безумство, которое охватывает пару в любой момент при близком нахождении друг с другом, или это все те обстановки, окружающие их... Но факт остается фактом: он вернется для того, чтобы вновь почувствовать, как сносит крышу, это мгновение сумашествия, и как всегда уйдет.
Замкнутый круг.
А вот и дом. Выйдя из машины, Дэйв направляется в свою комнату, и почти мгновенно отключается, давая наконец себе отдохнкть от ночного рандеву.

В голове какая-то жвачка вместо мозга, на часах пятнадцать-двенадцать и восьмой окурок в пепельнице старинного кафетерия наводит на мысль о том, что "бросать курить" - это состояние души. Флёр заполняет невесть откуда взявшуюся пустоту внутри чаем, и ждет, что почувствует знакомый зуд в лопатках - то внезапное, которое испытывала всякий раз, когда слова выпрыгивали из под пальцев. Но слов нет. В открытом блокноте один большой вопросительный знак, ровно так же, как и в жизни.
Она видела последнюю сигарету, которая стоя подобно оловянному солдатику на столе, бросала вызов коробку спичек. За её спиной - кладбище в хрустальной пепельнице, а она всё равно стоит, будто не знает, что в среднем зажжённая сигарета в руках курящего проживает не больше пяти-семи минут. Как будто тело её не сухой табак, завёрнутый в тонкую папиросную бумагу, а закалённая сталь, прячущая внутри себя суматоху шестерней. Надо только вдуматься на минуту: отвести глаза от окна куда-нибудь в сторону и подумать; замереть. Постараться понять, что иногда мы - люди - те же сигареты в чьих-то пальцах. Нужны, пока тлеем, хотя и необходимость эта не всегда похожа на правду. Мы убиваем, и, говорят, помогаем успокоиться. Бывает, вызываем тошноту - на голодный желудок. В нас почти столько же надежды, и чуть меньше веры. И, как это не смешно, лучшие из нас - это первые и последние.
Слейтер выводит карандашом две буквы "F" и "J", соединияет причудливыми узорами с членами семей, украшает тонкой цветочной вязью... изысканная декаденская клякса, как сущность их мира.
Тот самый покой, который ещё несколько дней назад представлялся Флер сладким, и почти недостижимым идеалом, сегодня подобен толстой полоске скотча заклеившей губы. Кажется, что сейчас нет ничего кроме вязкого, как кисель, молчания. Наверное, что-то нужно сделать с самой собой. Наверное, что-то нужно победить. Наверное, чего-то добиться. Но на каждое "наверное", оказывается, есть свой вопрос "зачем?". А каждое такое "зачем" изрядно морозит пальцы, заставляя прятать руки в тесные карманы джинсов и прибавить шагу на дороге в поисках тепла.
В этих лабиринтах, переходах старого города так много чего-то вечного, но тленного.
"Мне иногда хочется найти кого-то седого и мудрого, кого-то из тех, кто уже всё пережил и всё видел, чтобы задать ему простой вопрос: "Что делать?". Но моя проблема в том, что я не хочу слышать то, что не хочу слышать, и понимаю только то, что могу и хочу понимать. Моя проблема в том, что я - это ничего большее, чем я. Так вот, спрашиваешь седого старца в безумии грязных площадей взывающего к ослепшей толпе, вопрошаешь: "Куда мне идти? Что делать?! Как быть?". Бег его безумных глаз не прекращается ни на секунду, чувствуется смрад спирта, вырывающийся изо рта прямо тебе в лицо, слышишь слова: "Стань чашкой! Стань чашкой или будь монстром! Ешь себе подобных!".
И тут ты, в общем, понимаешь, что старик этот - просто психопат. Что, в общем-то, сама бы могла разобраться во всём и без чужих советов. Становится как-то так противно и неуютно оттого, что стоишь и разговариваешь с этим вонючим человеком вместо того, чтобы сделать что-нибудь полезное. Пожимаешь плечами, стараясь спрятать испуг зрачков, прощаешься и спешишь уйти. А в голове твоей мысль пульсирует, и ты радуешься ей: "Я всё поняла! Я буду чудовищем и буду есть других! Я стану монстром...".
Вернувшись в гостиницу, заказываешь чай. Наливаешь себе полную чашку ароматного, красного чая и выходишь на балкон, чтобы с высоты шестнадцати этажей, помня о том, что не можешь остановиться, наблюдать за тем как где-то там внизу маленькие феи превращаются в бесчестных шлюх, а гордые волки решают быть карманными собачонками. Понимаешь: в этом мире всё остаётся на своих местах. В этом мире всё по-старому.
Несколько смятых фунтов остаются на столике, как вежливость к низшим. Монотонное небо городка полнится озоном, а ноги сами идут: ни в домой, ни в бордель - на вокзал, чтобы пытаться убежать - ни от себя, ни от Джозефа, а от той железобетонной плиты ответственности и лживых улыбок людей, когда-то называемых семьей.

Реклама №1

Реклама №2

- В вас есть что-нибудь святое?
- Пропили.
- Таак.. с чего я начинал? А!. В вас нет ничего святого!
- Было!
Все люди, находящиеся в этом здании не являлись святыми. У всех поголовно были грехи. Даже у самых, как казалось бы, невинных созданий. Возможно, тут был человек, который конечно отличался своей неповторимостью, тем что он другой, но он тоже не был святым, к сожалению. Или к счастью? У него тоже были мелкие грехи, но старался искупать их. Неважно как, но старался.
Почему она сейчас думала об этом? Когда надо думать совершенно о другом. О чем? Например, о том, что полумрак дествует успокаивающе. О будущем? Вот об этом лучше не надо, тем более каким оно представлялось. О чем еще. О работе? Ужас. Можно считать, что она сейчас как будто на работе. Просто все повторяется. Те же движения, прикосновения. Может подумать о привычках? Они странные. Такие неординарные, не такие как у всех. Непривычно. Вдруг неожиданно ее первый стон, и она сразу хочет замолчать. Легкий поцелуй в шею этому парню, по крайней мере так можно молчать. Не издавать ни звука. Тишина - это блаженство. Одно и тоже. Ночь, проведенная неизвестно как, неизвестно с кем. Наверное, она даже будет помнить на утро подробности. В поисках приключений. Так достала рутина и банальность. Как будто бы по кругу. Это их стабильность, это их спокойствие, и оно порядком надоело. Опять настолько вульгарно и пошло стонет, что сразу хочется перерезать ей глотку. Они не святые, это, наверное, уже было предопределено. Мягко касается его губ, только лишь бы молчать.
---
На ощупь шелковиста
Ты хищница однако
- Эй, уберите руки!
Говоришь
Хотя скорее шипишь. Что за не позволительное обращение. Про себя думаешь, что Тони ему этого не простит. Ты потеряла в толпе своего охранника, свеого киллера. Какой кошмар, совсем без защиты. Но плевать. Ты лишь едко произносишь - Никаких следов на моем теле,- и отдергиваешь руку, разминая. Как он может так обращаться с девушкой шлюхой? Строишь из себя неженку. Но правда, никому не позволительно оставлять синяки на твоей нежной коже. Слышишь ты,- ты уже хотела сорвать все мероприятие, как вдруг твое внимание переключилось на туфли, -ааа с тебя несколько тысяч евро. Замолкаешь, и добавляешь,- за туфли. Что значит не понадобятся? Они же из коллекции. Плевать. К тебе, так к тебе, - отвечаешь ты, ибо сейчас тебе абсолютно все равно. Погоди, чувак - именно эта мысль крутится у тебя в голове. Чертов сленг.
Слушай, а по-моему он гей.
Тут ты сразу истерично начинаешь смеяться. Просто. В истерике. Ты садишься на асфальт, и просто не можешь сдержаться. Поднимаешь взгляд на этого милого мальчика, и тебя просто уносит. Бедный. Наверное ему неприятно. Мм, интересно как он будет мстить за это? Но неважно. Приходя в себя, ты поднимаешься с земли, и решаешь для себя устроить проверку. Какой милый мальчик. Жалко что не девочка, а то забрала бы не спрашивая.(с) Подходишь к этому чуду близко, смотришь на ему в глаза. Что-то ищешь. Как будто сканер. Эта гордая усмешка. Мы сотрем ее с его лица. И тут ты его целуешь. Что вы, без языка конечно. Просто целуешь в губы. Мягко так, а внутри просто смех. Снаружи - ничего, лишь одна бесцеремонность, как у него совсем недавно. Отрываешься и идешь дальше по дорожке. А все-таки ошеломление было на его лице, да-да. Как мило. Подходите к его машине. Жаль не на твоей, ну ладно. Невозмутимо садишься внутрь, и ждешь когда он увезет тебя из этого места.

ну, это была не речь...это были обычные размышления)
За четыре часа ночи - спасибо. Про беря - знаю.

Отредактировано David Slater (2010-03-25 21:20:12)

Марк лежал на спине, приподнявшись на локтях, он смеялся. Легко и беззаботно, как будто все проблемы мира разом исчезли. Стэфэн непонимающим взором глядел на Марка. А черноволосый, сияя счастливыми глазами, притянул Кларка к себе и поцеловал. Мягко, глубоко, чувственно. И Кларк расплавился. Марк вцепился руками в  плечи и зашептал в целующие губы:
- Только не уходи, не смей… -
- Не надейся даже… -   с усмешкой выдохнул Стэфэн. А Смит выгнулся, подставляя под поцелуи шею. Кларк аккуратно снял с себя его и, прижав его к стене, сам сел сверху. Он целовал такие мягкие губы, ласкал подушечками пальцев нежную кожу за ушком Марка, другой рукой расстегивая пуговицы на его рубашке. А он сам… Никогда еще раньше он не был настолько полно раскрывшимся перед кем - то. Стэф целовал не губы, он целовал саму обнаженную душу своего мальчика, снимая поцелуями боль, как будто извиняясь за причиненные страдания. Пиджак и рубашка скатились с плеч, оставляя Марка ежиться от холода, покрываясь мурашками от прикосновений горячих ладоней. Кларк снова впился поцелуем в его губы, расстегивая пуговицы на своей рубашке. Это было невероятно  – сейчас, с ним, Стэфэн ощущал именно то, о чем слышал столько раз, о чем написаны тома сочинений и песен. Желание слиться в одно существо, пьянящее чувство единения и гармонии захлестывало его. Марк подумал, что, наверное, так чувствуют себя две обретших друг друга половинки. Не было какой - то безумной звериной страсти, была теплота, которую можно разделить только на двоих, и щемящая нежность, когда понимаешь, сколько времени потерял зря, а еще сладкое предвкушение того, что впереди еще вся ночь, вся жизнь…
Два полуобнаженных парня целовались в проникающих в комнату желтоватых лучах фонарей. Марк уже сполз по стене вниз и практически лежал на полу. Стэфан же, видя это, встал, рывком поднимая Смита, потянул в спальню. Они упали на пурпурные шелковые простыни, не разрывая объятий. Марк целовал Стэфа в шею, спускался губами к ключицам, пробегал пальцами по обнаженной груди, заставляя паренька выгибаться навстречу и прерывисто дышать. А когда язык Марка очертил кружок соска, он не выдержал и застонал, вцепившись в волосы. Медленно, чтобы не испугать, Марк спустился невесомыми поцелуями до пояса, лизнул ямку пупка, чуть прикусывая кожу… Кларк явно видел охватившее его возбуждение, но спешить совершенно не собирался. Наоборот, им завладело желание, как можно дольше продлить этот момент долгожданной близости. Только сейчас, расслабляя ремень на его брюках, Кларк понял, как же давно мечтал именно об этом – теплом, настоящем, отдающимся без остатка… Своем. А Марк, наверное, чувствовал, что готов умереть от счастья. Он гладил руками спину Стэфэна, запутывался пальцами в его волосах и растворялся в божественном ощущении поцелуев. Кларк расстегнул его брюки и быстро освободил Марка от такой ненужной детали одежды, стянув их вместе с бельем. И глядя на лежащего перед им обнаженного Марка, выгнувшегося в непринужденно - развратной позе, вспомнил свой сон. Да, все именно так и было, та же лилейная кожа, светящаяся в темноте, даже родинку на левом бедре угадал. Марк сипло выдохнул, когда Стэфэн провел руками по всему его телу, от шеи, по груди, задевая соски, пупок, чуть коснувшись кончиками пальцев возбужденной плоти, вниз, по бедрам… А потом Марк охнул от неожиданного, резкого наслаждения, когда язык Стэфэна коснулся головки его члена и осторожно обвел ее всю.
Глаза Марка широко распахнулись, все более - менее связные мысли оставили его голову. Он инстинктивно двинулся бедрами вверх. Стэфэн, видя такую реакцию, вобрал член почти полностью, играя языком с головкой, заставляя сладостную дрожь пробегать по изнывающему телу Марка. Стэфэн и представить себе не мог, что обычный вроде бы минет может доставлять настолько сильные ощущения. Ему казалось, что он качается в ласковых волнах, балансируя между безумием и невероятным счастьем. Движения Стэфэна стали чуть резче, теперь Марк вообще не мог ни о чем думать, он только непрерывно тихо стонал, подчиняясь ритму, заданному им. А Стэф крепко сжал губами плоть Смита и провел так по всей длине, вырвав еще один громкий стон у паренька. Движения стали совсем резкими, почти болезненными, Стэфэн краем глаза видел как  Марк вцепился руками в простыни, но ни за что на свете бы сейчас не позволил ему прекратить это сладкое безумие. Кларк глянул вверх, и он, не выдержав льющейся из его коньячных глаз страсти, откинулся на подушку и со стоном кончил. Стэфан облизал все еще пульсирующий член и, целуя блаженно улыбающегося парня, остатками спермы смазал вход. Быстро снял с себя брюки и ввел внутрь один палец. Стэфан, стараясь не слишком торопиться, ввел второй палец, от чего Смит зашипел и прикусил губу. Стэфан был счастлив настолько, что причинить боль Марку для него было немыслимо, поэтому он добавил слюны, чтобы было легче. Марк сразу слегка расслабился. Стэфан, как можно аккуратнее, ввел третий палец, и Смит громко вскрикнул.
- Тише, тише… - шептал Стэфан, нежно касаясь губами щеки Марка. –
- Потерпи немного, расслабься… - Тут же стало легче. Стэфан, видя такую перемену, убрал пальцы, вошел в него наполовину и остановился, давая привыкнуть к новым ощущениям. Марк шипел от боли и кусал губы, напрягаясь еще больше.
-  Расслабься… - раздался над ухом тихий, пьянящий голос Стэфана, который тут же вошел на всю длину. Боль изогнула Марка дугой, он впился ногтями в спину Кларка, оставляя на ней длинные красные полосы. Но ему было так хорошо, что он этого уже не заметил. Он медленно начал двигаться, стараясь причинить парню как можно меньше неприятных ощущений. А потом вдруг Смит резко дернулся и вскрикнул. И было в этом не выражение боли или просто неприятного ощущения, а удивление, сменившееся на томное желание.Кажется, земля и небо поменялись местами, так ему было хорошо. Он ерзал на скользких шелковых простынях, контрастируя белой кожей с ярким пурпуром, вскрикивал в безумном наслаждении и выгибался навстречу, закусывая губу… Стэфан потерялся в ощущениях – такого нереального, фантастического возбуждения он никогда еще не испытывал. Движения становились все чаше, все сильнее, волна за волной, над верхней губой выступила капелька пота, один вдох разрывался на несколько толчков, и… Вспышка сверхновой. Оргазм накрыл их одновременно, унося остатки связных мыслей, заставляя до конца слиться в единый организм… Он устало рухнул рядом с Марком, тяжело дыша. А сам парень, сдув челку с глаз, закинул руки за голову и ухмыльнулся. - Никогда бы не подумал… - и рассмеялся уже открыто. А у Стэфана сил смеяться уже не было, и он только лежал и блаженно улыбался.

Реклама в спец. теме